И оно не заставляет себя долго ждать. Как только расходятся секунданты, зрители взрываются воем предвкушения, а я непонимающе смотрю на взметнувшееся вымпелы над ареной.

— Что всё это значит? — шепчу непослушными губами, не сильно веря, что меня могут услышать. Но рядом раздается голос юного Дарелла.

— Миледи Савенаж, лорд Моран пожелал биться до признания поражения или до смерти. Такое случается не часто, — его голос звучал твердо, но я видела, как сжаты его кулаки. Он нахмурился и произнес уверенно, — Отец победит. Вот увидите.

Я беспомощно посмотрела на Шеара, в тщетной надежде на чудо, хотя и понимала, что тот уже не остановит это безумие, но мне отчего-то надо было увидеть его реакцию. Король был внешне невозмутим, но я все же заметила, что его лицо стало значительно бледнее. Вот интересно, за кого он больше волнуется? За непутевого сына или за племянника. А может за обоих?

Последующее действо превратилось в завораживающий танец смерти и песнь клинков. Не скрою, если б это было лишь представление, то я, возможно, даже упивалась скульптурно вылепленными фигурами, игрой мышц и отточенными действиями бойцов. Вот только в ушах стучала кровь так громко, что перекрывала рев толпы, подвывающей в нетерпении, как хищники уже почуявшие, что непременно получат добычу.

Мне показалось, что сейчас для меня мир сошелся в единую точку, в которой всё внимание приковалось к двум сражающимся на арене мужчинам. Не слыша беснующихся лигерийцев, я, кажется, при этом улавливала каждый вздох моего тигра. Чувствовала собственным телом каждый порез, что он получил и мои мышцы начали ныть, будто сама размахиваю сверкающим в лучах мечом. Но вот слов, что говорили друг другу братья, не слышала.

Когда Тай приставляет меч к груди Морана, толпа замирает в предвкушении, но схватка продолжается. И вот Тайгер уже выбивает оружие их рук Морана, но опять же не спешит добить противника.

— О, кажется, кто-то не желает играть по правилам, Светлейшая, — звучит у самого уха. Я вижу, как нахмурился жрец, словно что-то пытаясь понять. И в этот момент происходит нечто …

Уже поверженный в глазах толпы Моран, внезапно отпрянул прочь и прошел оборот, с ревом бросаясь на Тайгера уже в образе тигра.

Почему герцог медлит? Отчего не выпускает зверя?

— Нет! Папа, нет! — ладони юноши вцепляются в парапет отделяющий нас от зала, а крик Дарелла выводит меня из секундного ступора.

Тигр Морана летит на человека, не опасаясь его меча, словно речь идет всего лишь о зубочистке. Громадина весом под полтонны с легкостью отшвыривает генерала, располосовывая когтями нагрудник, как лист бумаги, пусть Тайгер и успевает задеть мечом полосатый бок. Это только злит зверя и раззадоривает зрителей, которые не понимают, что происходит, но это не мешает им получать удовольствие и делать ставки.

Не заметила как подскочила с места. Какой-то миг и я ловлю взгляд Тая, словно проваливаясь в него.

Нет, даже не думай прощаться! Я тебя не отпускаю!

МойДарсрывается с цепи, сметая любые запреты осторожного разума. Он касается зверя моего мужчины и не чувствует отклика — тигр одурманен, он лишь мотает головой на своем плане бытия, пытаясь прозреть и помочь своему человеку.

Ярость.

Темной волной затапливает, выбивая разум и оставляя лишь белое каление, об которое разбивались любые доводы рассудка о том, что стоит быть скрытнее и предусмотрительнее.

Метнуться ментально к летящему уже буквально в метре от жертвы тигру, готовому в прыжке довершить начатое. И ударить приказом.

— Вон! Убирайся, трус!

А потом словно во сне наблюдать, как в этом же полете тело подлеца (или глупца?) прошло обратный оборот и рухнуло вниз.

Прямо на меч несостоявшейся жертвы.

Кровь. Её так много. Она растекается по рукам лигерийского генерала, держащих оружие, что вошло в живот своего несостоявшегося убийцы, смешиваясь с его собственной, что хлещет из вспоротой когтями груди. Тайгер смотрит в подернутые неверием, болью и страхом глаза Морана. Герцог Рин придерживает наваливающееся на него тело, не давая сильнее впиться стали, и его губы что-то говорят брату.

Тишина. Может я внезапно потеряла способность слышать? Как смогла многотысячная арена погрузиться в безмолвие, после оглушительного вскрика удивления и ужаса?

И в этой зловещей тишине, слова, сказанные шепотом мне у самого уха, прозвучали набатом.

— Умница, Зовущая! А теперь давай, девочка, позови тигра этого идиота, пока в нем ещё теплится жизнь. Пусть выкарабкивается, глупец, теперь он уже не страшен, а урок он получил!

Я вздрагиваю и бросаю на жреца взгляд, подозреваю что недобрый. И слышу тихий смешок, который так не вяжется с образом хладнокровного служителя Храма.

— И не будь такой кровожадной — тебе не идет! Да и проблем потом не оберемся. И не волнуйся так, никто ничего не понял!

Глава 26

Я ничего не хочу знать —

Бедность друзей, верность врагов,

Я ничего не хочу ждать.

Кроме твоих драгоценных шагов.

Николай Асеев

Лигерия. Мелетия.

Тайгер Рин

Иногда всё идет не так. Словно где-то наверху, среди следящих за судьбами этого мира творцов, случается внезапная и притом одновременная вспышка интереса к твоей персоне, и они соревнуются в том, чтобы либо тебя угробить, либо так запутать твою жизнь, что и сам будешь не рад.

Наверное, сегодня случился именно такой день. И именно моя потрепанная жизнью шкура оказалась в эпицентре настоящего водоворота и наверняка бы сгинула, невзирая на все таланты и опыт, если бы не маленькое чудо, стихийно ворвавшееся в не слишком радостные, но привычные будни — юная черная лилия из светлого эльфийского цветника!

Моя Светлейшая княжна, хрупкая, но с пугающей силой. Прекрасная ведьма из страшной детской сказки, что когда-то рассказывала мне мать. Сказки, которая внезапно воплотилась в жизнь.

Сам бы никогда в такое не поверил. И вот, стоя под палящими лучами кровавого заката и сопровождаемый возбужденным воем толпы, я не просто видел приближающуюся смерть, а был в ней уверен. Подлость и решимость Морана идти до конца, не оставляли мне шанса. А братца уже не останавливало даже то, что правда непременно вскрылась бы позже, если, конечно, некто не пожелал бы сохранить всё в тайне, чтобы иметь рычаг давления на наследника.

Конечно, эти далеко идущие размышления тогда не успели посетить мою голову. Только острое сожаление о том, что не наказал Ленса и не разобрался с Шеаром, и печаль, что оставляю сына без поддержки.

А ещё горечь, что так и не узнал, каково это быть рядом с единственной.

Нет, не ври себе, дружок, ты ведь не просто пожалел о несбывшемся. Ты, словно впервые получивший пробную дозу крепкой маковой дури слабый человек, так же сходу вошел во вкус и мечтал лишь о продолжении! Мечтал каждой своей клеточкой об обладанииею! Душой, телом, дыханием! Жадно и до полного растворения, потому как уже понимал, что по-другому не получится — она выпьет тебя до дна, но и вернет всё сторицей.

И именно эту потерю ты успел оплакать в этот краткий миг.

Ноонатебя не отпустила, сметая волю зверя Морана, за какую-то секунду поняв, что до моего тигра не докричится своей странной, проникающей в самую суть силой. Но я успел почувствовать решимость Элариэль. И обреченность.

И испугался уже за неё…

Когда вместо зверя на остриё моего меча упал человек, я не раздумывал, пытаясь уберечь его тело от ещё большей раны. Нет, я не желал брату смерти, невзирая на его поступок. В конце концов он наказал себя сам и это внезапное понимание я видел в его глазах.

А ещё ужас. Настоящий такой, как-то мгновенно успокоивший мой гнев.

— Держись, упрямая зараза! Не вздумай удрать так легко, братец! Пора взрослеть и отвечать за свои поступки! — произнес, пытаясь не дать свалиться сознанию Морана за грань и удерживая на весу его тяжелую тушу, пока не представляя, что лучше: выдернуть меч или оставить, как есть. Вот только явно было поздно, я видел с какой скоростью жизнь утекает из пропоротого почти насквозь тела..